Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потому, хотя я по-прежнему верю, что честность является лучшей политикой, я не люблю политику вообще; несмотря на то, что по-прежнему неразумно считать цыплят, пока они не вылупились из яиц, мне еще более ненавистно, когда их с упоением считают после появления на свет. Мне потребовалось прожить много лет и бессчетное число раз испытать страдания, чтобы выбраться из загона, огороженного колючей проволокой морали, который соорудил Бедный Ричард.
Что же возвращает нас обратно к вопросу о том, что плохого в Бенджамине, чего мы не можем выносить? Я нравственное существо. И собираюсь оставаться таковым. Я не стану превращаться в маленький добродетельный автомат, каким хотел бы видеть меня Бенджамин. И сейчас я, по крайней мере, знаю, почему не выношу Бенджамина. Он пытается лишить меня моей внутренней целостности и моего заповедного леса — моей свободы.
В своем эссе Лоуренс интерпретировал тринадцать добродетелей Франклина, делая их более соответствующими романтическим воззрениям. Вместо франклиновского определения трудолюбия («Всегда будь занят чем-нибудь полезным») Лоуренс написал: «Всегда служи Святому Духу; никогда не служи человечеству». Вместо франклиновского определения справедливости («Никогда не обижай людей, причиняя им зло») Лоуренс написал: «Единственная справедливость заключается в том, чтобы следовать интуиции души, рассерженной или нежной».
Это жизнеутверждающее эссе, но следует отметить: Лоуренс в своем причудливом определении справедливости, в котором главным оказываются собственные желания индивида, критиковал не реальную личность Франклина, а персонаж, который тот создал в альманахе Бедного Ричарда и в «Автобиографии». Кроме того, Лоуренс располагал несколькими ошибочными фактами: в частности, приписывал Франклину сентенцию «Честность есть лучшая политика», которая выглядит как его собственная, но в действительности принадлежит Сервантесу, и историю о подсчете невылупившихся цыплят, которая восходит к Эзопу[633].
Подход Лоуренса нашел отклик в более самостоятельном, хотя и менее эмоциональном критическом опыте, предпринятом Чарльзом Ангоффом в «Истории литературы американского народа», опубликованной в 1931 году. Данное Карлайлом описание «буржуазности Франклина» и Франклина как отца всех янки было, по утверждению Ангоффа, «клеветой на все племя», которое породило таких рафинированных авторов, как Готорн и Торо. «Правильнее назвать Франклина отцом всех киванианцев», — язвил Ангофф, безжалостно развенчивая то, что он считал в мышлении Франклина «низкосортным»:
Франклин олицетворял качества обитателей Нового Света, наименее достойные восхваления: скупость, финансовую практичность и отсутствие интереса ко всему, что обычно называется духовными ценностями. Бэббитизм не был новым явлением в Америке, но Франклин сделал его ее религией и благодаря своему огромному успеху привил американскому народу настолько прочно, что от последствий этого национальный гений страдает до сих пор. Ни слова о благородстве, ни слова о чести, ни слова о величии души, ни слова о милосердии разума! У него была убогая и ничтожная душа, и более высокие сферы были ему недоступны[634].
Великая депрессия 1930-х годов еще раз напомнила людям, что добродетели трудолюбия и бережливости, помощи ближнему и сохранения единства общества не заслуживают того, чтобы отбрасывать их как незначительные и банальные. Репутация Франклина вновь стала восстанавливаться. Философ-прагматик Герберт Шнейдер в книге «Пуританский разум» указывал, что предыдущие нападки на Франклина были направлены главным образом на проповеди Бедного Ричарда, а не на то, как Франклин в действительности прожил жизнь, которая вовсе не была посвящена обогащению ради обогащения. В 1938 году коллега Шнейдера по Колумбийскому университету Карл Ван Дорен отразил эту точку зрения в своей знаменитой литературной биографии Франклина. «Он шел по этому миру, познавая его с улыбкой», — заключал Ван Дорен. А великий историк науки Бернард Коэн утверждал, что научные достижения Франклина позволяют поставить его в один ряд с такими корифеями, как Ньютон. Эксперименты Франклина, писал Коэн в 1941 году, «заложили основу для объяснения всех известных электрических феноменов»[635].
Франклин также стал духовным патроном приверженцев нравственного самоусовершенствования. Дейл Карнеги изучал «Автобиографию», когда писал свою знаменитую книгу «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей», которая после публикации в 1937 году создала моду, существующую и по сей день, на книги, содержащие простые правила и секреты того, как добиваться успеха в бизнесе и личной жизни. Как отмечал социолог Дигби Балтцелл, исследователь американских элит, «Автобиография» Франклина стала «первым и величайшим из когда-либо написанных учебников для карьеристов бэббитовского типа»[636].
Стивен Кови, признанный мастер этого жанра, опирался на систему Франклина, создавая бестселлер «Семь навыков высокоэффективных людей» и параллельно — сеть магазинов, где продаются органайзеры FranklinCovey и другие принадлежности, воплощающие идеи Франклина. К началу XXI века на полках магазинов, торгующих литературой по самосовершенствованию, можно найти множество книг на эту тему, в том числе «Книгу Бена о добродетелях: простой недельный план Бена Франклина для достижения успеха и счастья», «12 правил менеджмента Бена Франклина: отец-основатель американского бизнеса решает ваши самые трудные проблемы», «Бен Фраклин: искусство быть добродетельным и формула жизненного успеха», «Фактор Бена Франклина: продажи один на один» и «Здоровый, богатый и мудрый: принципы жизненного успеха на примере карьеры Бенджамина Франклина»[637].
